Отзывы учеников мастерской

Александра Головина

В свое время у меня не получилось поступить во ВГИК на двухгодичный курс, и я начала заниматься с Сашей Гоноровским. Не жалею об этом ни секунды. Мы начинали с малых форм (рассказы, этюды, «коротышки») и постепенно продвигались к написанию полного метра. Попутно Саша учил меня обсуждать и разбирать чужие произведения, это помогло мне понять, что именно и как я пишу сама. Я продолжаю обучение до сих пор, хотя имею в фильмографии уже два фильма. Один из них – дипломная работа режиссера Таисии Игуменцевой «Дорога на» — в 2012 году получила первую премию программы дебютов Cinefondation Каннского кинофестиваля, а также еще несколько призов других российских и международных фестивалей, была куплена европейским каналом Arte. Саша помогает найти каждому свой путь. И это здорово.

Сергей Новиков. Продюсер кинокомпании «Амальгама Студио»

Я очень благодарен Саше Гоноровскому за те открытия, которые я совершил в себе за этот год.

Помню, на первом обсуждении еще даже и не моей работы адреналина уже было предостаточно, что уж там говорить, когда разбирали мои первые рассказы.

Тебе все время хочется объяснить что-то про работу, но Мастер непреклонен:

— Молчите, все, что вы хотели сказать, уже в вашем тексте!

Главное, атмосфера мастерской рождает желание писать, и чем глубже ты в это погружаешься, тем больше понимаешь, насколько это увлекательный и трудный путь, без всякой иронии воспринимаешь теперь известные слова – «ни дня без строчки» и даже лезешь в интернет посмотреть, а кто же это сказал?

Стивен Кинг пишет 2000 слов в день, узнаешь ты, написав за неделю свою первую 1000.

Ну, не боги горшки обжигают, главное – тебя читают, и после жестких разборов хвалят уже приватно твои товарищи по мастерской.

В общем мастерская это живой организм, где много юмора, идей и новых знаний.

А список того, что нужно еще прочитать и посмотреть растет и растет после каждого занятия, и я почти уверен, что никогда не дойду до конца.

Обязательно попробуйте поучиться здесь, если не боитесь узнать о себе много нового!

Елена Евграфова

Начну с банальности: человека нельзя научить, он может только научиться. Мастерская Александра Гоноровского — это отличное место, чтобы научиться писать киносценарии.

Я много лет проработала в журналистике — сначала в «Ведомостях» в ее первые, самые горячие пять лет, потом одиннадцать лет была главным редактором «Harvard Business Review — Россия» и главным же редактором небольшого книжного издательства. В конце концов мне все это наскучило, и я решила попробовать нечто другое. А значит нужны были ремесло и дверь в профессиональное сообщество. И то и другое мне дала мастерская.

Кажется, если ты всю жизнь имеешь дело с текстами, то в чем проблема? Садись и пиши. Достаточно прочитать одну книгу по сценарному мастерству, чтобы понять основы драматургии. Понять-то поймешь, но писать не научишься. Главное, что дает мастерская Гоноровского, это практика и критика. Ты пишешь, он разбирает. Пишешь и снова получаешь очень профессиональный фидбэк — обычно жесткий, а иногда настолько тонкий, что не сразу можешь его оценить. Ты злишься, споришь, не соглашается, но замечание застревает в голове, в нужный момент выскакивает и помогает выбраться из тупика.

Очень важный навык, который развивает и укрепляет в учениках Гоноровский, это всегда ставить творческую задачу выше ремесленной. Драматургические приемы знать надо, в начале пути они помогают развить чувство ритма, без которого в кино никуда, но смыслы и чувства все равно важнее.

Еще мастер раскрывает профессиональные секретики, которыми точно не овладеешь по учебникам и лекциям. О чем мы больше всего говорили? О причинно-следственных связях: почему персонажи ведут себя так, а не иначе. Мы снова и снова возвращались к этому, пока не стало привычкой все время задаваться вопросом: может ли человек с такой, а не другой психофизикой сделать то и отказаться от этого? Если да, то почему? Мы много занимались внутренними пустотами и длиннотами: зачем нужен конкретный диалог, сцена, реплика, слово. Нет ответа? Значит вымарываешь, даже если жалко до слез. Мы постоянно возвращались к тому, что я называю внутренними стяжками: в идеале все в тексте должно быть переплетено так, чтобы невозможно было вытащить ни одну реплику, ни одну ремарку, потому что они увязаны в целую «колыбель для кошки» — потянешь за конец и все вывернется наизнанку.

Я нарочно вывожу талант за рамки — ему не научишь. Но я вижу много в чем-то талантливых, но удивительно скучных сценариев и фильмов. И подозреваю, что авторам просто не хватает профессиональных навыков, чтобы то, что «они делают для себя», стало интересно другим.

Но как я сказала в начале, мне необходимо было не только ремесло, но и дверь в профессию. Допустим, написал ты гениальный сценарий и куда с ним бежать? Гоноровский помог наладить связи. Да и другие выпускники мастерской тоже пишут и снимают, он позаботился о том, чтобы мы сдружились и сплотились.

Заканчивая учебу, я решила написать отзыв о мастерской, но только после того, как заключу настоящий большой контракт. Шло время, я писала в стол, дозревала как профессионал и вот, наконец, это случилось. Я подписала договор с одной из лучших в стране продюсерских компаний на сценарий по своей идее. Это, конечно, еще никакое не достижение, это всего лишь хороший шанс. И отличный повод сказать мастеру СПАСИБО.

Анатолий Антимонов

Почти всю жизнь я руководствовался принципом «можешь не писать – не пиши». И не писал. Точнее, писал, но только рабочие тексты и рекламные сценарии. Работал копирайтером. Где-то в те далекие времена познакомился с Сашей Гоноровским. Потом Саша открыл Мастерскую. Поступить в Мастерскую мне казалось чем-то совершенно невозможным, ученики были почти небожителями. Но в какой-то момент я не выдержал и написал Саше: «Хочу учиться».
При всей заявляемой простоте принципа обучения – только практика – учиться весьма непросто. Однако, процесс учебы затягивает, мастерская становится частью твоей жизни. И ты идешь от ступени к ступени. От отчаяния к восторгу. И обратно. Как мне кажется, мастерская дает не столько знание, сколько понимание. Понимание, что такое слово, и на что оно способно. А главное, способен ли ты совладать с этой стихией.
Жизнь странная штука. И порой достаточно короткого письма, чтобы она изменилась навсегда.
Спасибо,  Мастер.

Лера Манович

У Саши Гоноровского я училась около двух лет. С перерывами. До конца не доучилась. У меня плохо с дисциплиной, а Саша очень требовательный педагог. Скажу без преувеличения – учёба изменила мою жизнь. Может, не так сильно и, вообще, не так, как хотелось бы Саше. Главное, чему я научилась, это отличать живое от мертвого. В текстах. Даже где-то в жизни. И это как на велосипеде кататься. Если один раз поехал – разучиться уже невозможно. По крайней мере, хочется верить, что невозможно. Итогом обучения стала книжка рассказов, вышедшая в 2015 году. Саша сам, как автор, очень пластичный и все время меняется. Движется вместе с учениками. Это его выгодно отличает от “сформировавшихся” авторов-педагогов. Законченность часто порождает косность. А тут ее нет. Кроме того, у Саши есть удивительный дар радоваться чужому успеху как своему собственному. Такой дар редко встречается у людей, которые сами пишут. Полагаю, как мастер Саша подходит не всем. Но у него большая чуткость и умение различать своих. Зато если это ВАШ учитель, то вас может быть ждет поистине великолепное будущее. Разумеется, если вы не так ленивы и изворотливы, как, к примеру, я.)

Анастасия Касумова

В мастерскую к Александру Гоноровскому пришла в отчаянии. Казалось, то, что происходит со мной в профессии – тупик, из которого нет выхода. С одной стороны – много работы, с другой –  ощущение, что все не то и не так. Это накапливалось годами. Были попытки поучиться, выйти на новый уровень: книжки, мастер-классы Макки и др. Но, как в той поговорке, теоретически она —  лошадь, а практически она падает. Ничего не получалось.  Нужно было искать не технологию, а смысл.

К началу обучения у Саши я чувствовала себя неуверенно – прицелы сбиты, ориентиры потеряны. Работая на заказ, даже когда придумывала свои, а не разрабатывала предложенные продюсерами идеи, перестала осознавать, что именно хочется именно мне, что волнует меня. Есть ли еще шансы понять? Или уже поздно?

Сначала было собеседование. Саша сразу сказал, что будет стараться отговорить от поступления. Это у него такая фишка — попугать, не бойтесь, на самом деле он добрый и мягкий) В мастерской на обсуждениях действительно бывает жарко. Критику воспринимать тяжело, не всегда получается дистанцироваться от текста, и тогда каждое замечание — как ножом по сердцу.  Но почти все выживают).

Чтобы начать обучение, не нужно ничего учить, читать и смотреть. Сначала нужно написать текст. И вот тут у меня лично начались проблемы. Что писать? – Что хотите. О чем? – О чем хотите. Для меня это было самое сложное. Единственное условие – не сценарий, а рассказ. То есть то, чего я в жизни никогда не писала.

Вместе с Сашей мы определили цель моего обучения в мастерской.  Нужно было нащупать почву под ногами, найти тему, направление. Для этого следовало отпустить себя, отказаться от предыдущего опыта, перечеркнуть все и начать заново. Никакой конкретной задачи, вроде «К концу этого этапа я напишу полный метр».  Такие цели в мастерской не ставятся.  При том, что ты только и делаешь, что пишешь. Нет теории, есть практика. На твоем или чужом тексте во время обсуждения тебе показывают и рассказывают, что работает, а что нет.  Это самый сложный, самый штучный, требующий большой отдачи способ обучения студентов. Но кажется, он – единственный, который работает.

Не скажу, что было легко. Но Саша сразу предупредил, что тупик – это хорошо. После тупика будет выход. На том и держались).  Самое сложное – отказаться от всего, что знаешь. Самое приятное – когда стало получаться новое.

Обучение в мастерской позитивно отразилось на моей работе – появились новые идеи, по-другому завязывается сюжет, герои стали сложнее… Но я считаю это лишь бонусом.  Так же, как бонусом обучения в мастерской является готовый сценарий или опубликованный рассказ, или снятая короткометражка. Главное здесь – поиски. Себя, смысла, правильной интонации, нужного героя, точного слова… Главное – писать, не останавливаться. Чтобы был предмет для обсуждения, чтобы можно было возобновить поиски.

Пару недель как «выписалась» из мастерской (на время, всего лишь на время!), а уже скучаю. Завидую всем новеньким. Вряд ли это будет легко. Но скучно не будет – точно.

Андрей Лукьянов

Мне есть с чем сравнивать. Я учился на платных 9-месячных сценарных курсах. Формально, они повторяли в урезанной форме стандартное государственное обучение. Немного истории кино, немного сценарного мастерства, немой этюд… Но, именно этот формализм не может дать результата. С Александром Гоноровским обучение строится по-другому. Здесь важна человеческая индивидуальность.  Не просто техническое мастерство, хотя инструментарий дается в полной мере, но уникальный личный почерк формируется в процессе обучения. Такое сочетание профессиональных навыков и сохранения личного взгляда ученика мне кажется наиболее важным. По крайней мере, меня это довело до Русского павильона в Каннах в 2012 году, где продюсер Елена Яцура представляла мой сценарий «Транзишн».

Анна Карпова

В начале было очень трудно. Мне и сейчас трудно, но уже совсем по-другому.

Больше 20-ти лет я проработала в Новостях, на телевидении, где базовая эмоция – страх облажаться, мотивация основана на тщеславии и очень ценится соревновательность : точнее сформулировать, раньше всех сообщить, хорошо выглядеть и не иметь привязанностей.

Таким же быстрым всегда был  результат. День поработал, вечером – награда.

В мастерской — всё с точностью до наоборот.  Спешка вредит.

Из всего прошлого опыта мне пригодился только навык быстро печатать.  До сих пор удивляюсь как мне удалось выпрыгнуть на ходу из мчащегося поезда.

Это было два года назад. Я написала Александру короткое сообщение.

Через несколько минут мы уже разговаривали по скайпу.  Меня волновало можно ли учиться в его мастерской дистанционно, потому что я живу не в Москве.

Он сказал, что  действительно есть непреодолимое препятствие для обучения.  Возраст.

Вот так честно. И дальше всё оказалось еще честнее.

Задачи постепенно усложнялись.  Я написала несколько рассказов, их критиковали,  я переживала, но не это было больнее всего. Александр говорил : оставляем,  пишем следующее. У меня накопилась целая папка брошенных работ к моменту, когда я начала писать полный метр. Однако тренировочные работы позволили перестать ставить конечную цель.  Это касалось и способа написания истории. «Векторное письмо» не подразумевает ни поэпизодного плана, ни внятного представления о финале.  Мой первый законченный сценарий вошел в шорт-лист конкурса Potential.

Впервые в жизни я участвовала в соревновании, не особо желая выиграть.

В этот момент в папке полуфабрикатов уже лежала следующая работа, которая волновала меня гораздо сильнее.  И это было самым удивительным открытием. Настоящая радость приходит не в момент признания, а когда чувствуешь, как оживает текст.

За последние два года я поняла, что обучение – это длинный марафон без финиша, в течение которого начинаешь слышать себя, доверять себе и постепенно обнаруживаешь способность находить смыслы и обобщения.

Я еще не закончила мастерскую и, вероятно, сейчас не самое подходящее время для написания отзыва.  Очередной момент трудного поиска. Однако всё уже не так страшно.  Появилась уверенность, что после каждого кризиса будет прорыв.

Инна Лесина

Я режиссёр документальных фильмов, снимаю их, и вообще не мечтала быть сценаристом — о чём сразу сказала своему Мастеру. Но  до Мастерской я  была на лекциях Гоноровского в Школе документального кино и документального театра Марины Разбежкиной и Михаила Угарова —  и  шла  именно на  личность человека, у которого хочу учиться, и за которым готова идти. То, что Гоноровский, как сценарист,  говорил режиссёрам док.кино, было   актуально и для дока,  в котором действуют те же драматургические законы. Начинаешь снимать не только на интуиции и неподдельном интересе к теме, а по законам, которые  выводят твой фильм на новый уровень.

Что ещё?  Вера в себя. В то, что могу больше, чем думаю. Навык  —  продираться  сквозь собственный корявый текст, когда замысел  при этом кажется не такой уж и дурью. Редкое лёгкое ощущение, когда  из букв возникают смыслы, и  твой Мастер  их тоже обнаруживает.  Или когда  подсказывает место, где этот клад-смысл может быть, если  аккуратно копать.  Так, чтобы не разхерачить. Удивлением было то, что кому-то вдруг  интересна твоя идея, или твой текст.  А ещё — множественность  возможных вариантов развития   своего сюжета,  предложенных щедрыми на такое) сокурсниками по Мастерской.  Сам вряд ли родишь столько,  да ещё с такой лёгкостью.

Учусь жить с  вопросом «зачем» — жизненно важным и для текста, и для кадра.  Гоноровский  поселяет  этот вопрос в голову, как вирус. Но если удалось ответить, и этот ответ очевиден не только тебе — случается кайф.  Ещё учат «раздевать» свои тексты, пока там не  останутся только жизненно-важные органы. И понимать, что да — есть дар создать историю, вдохнуть в неё жизнь, научить ходить. И часть этого  дара можно заработать, если упереться в бешеное желание сделать свой сценарий.  Все инструменты для этого в Мастерской выдаются каждому.

Олег Рашидов

Думал, что справлюсь. Ведь начинал не «с нуля». Работал репортером и редактором, написал публицистическую книжку. У меня была идея сценария, энтузиазм, не хватало, как мне казалось, профессиональных инструментов.
Прочитал несколько учебников по сценарному мастерству.

Скачал текстовый редактор, созданный в помощь сценаристу.

Шли дни.

Главная героиня превращалась из блондинки в брюнетку, а потом и в рыжую, прирастая несовместимыми с жизнью недостатками. Сюжет все более усложнялся. История курсировала из жанра в жанр, из триллера в детектив, из детектива в мистику. Случались и мелодраматические повороты. Напряжение нарастало. Мой сценарий все больше напоминал кашу, выпущенную наружу юными героями рассказа Н. Носова.
Учеником Александра Гоноровского я стал от отчаяния.
Что можно сказать подводя промежуточные итоги? В голове прояснилось. Я многое понял про профессию. Стал серьезно относиться к своей цели. Понял, что становление сценариста процесс не быстрый. Научился правильно воспринимать критику. Смог понять, о чем моя история и написать пилот серила. Это пилот заинтересовал продюсерскую компанию, и я заключил договор на создание многосерийного фильма

И еще. Самое главное.

В моем советском детстве это называлось «расширять горизонты». Мне кажется, что Александр Гоноровский обладает уникальной способностью достать из ученика то, о чем сам ученик даже не подозревает. Достать и показать – видал, как умеешь? А теперь не разменивайся и работай. И тогда, может быть, со временем эти ростки прорастут в настоящее мастерство. Это не похоже на обещание. Больше на искушение. Планка высоко. Но допрыгнуть очень хочется.

Юлия Лукшина

В Мастерской я оказалась неожиданно. Четкого намерения учиться не было. Сама преподаю. Но было подспудное ощущение потолка, некоторого тупика, при чем ни с каким кризисом не связанного. И чувство: «знаю, что могу лучше, но как туда попасть?», вот бы найти и поисследовать подступы к этому «лучше». Да и радость куда-то подевалась. Все больше долг, торопливость, спортивный интерес. Хотелось этот коктейль разбавить. Например, вернуть подзабытое ощущение, что текст — песочница с куличами.
Так смутное желание перезагрузки привело к беседе с Сашей. Сходила В Мастерскую в гости. Оказалось, для перезагрузки камерный формат подходит как нельзя лучше. Вглядывание в текст, разбор и так, и эдак. Студенческая атмосфера. И честность: никаких утомительных разговоров об успехе и быстрых победах. Они бы оттолкнули. «Фаст-фуда» не хотелось точно – при всем уважении к разнообразию образовательных стратегий. Тут – скорее бутик. Правда, некоторое время уходит на притирку, на то, чтобы диалог стал максимально ясным. Еще какое-то на то, чтобы избавиться от собственных пожеланий «как меня надо учить» и «что мне надо дать» — привычка к контролю хороша в работе, но в учебе мешает. Тут отдельно отдаю должное Саше: он постоянно балансирует между желаниями и представлениями ученика о «желаемой учебе», и своей «безжалостной» преподавательской задачей. Склеивает одно с другим, если клеится, объясняет, в чем проблема, если нет. Был и скепсис по поводу смешения новичков с бывалыми. Оказался напрасным: еще непонятно, кто больше получает от совместной работы. На еженедельных встречах всегда разбирается несколько вещей – скажем, короткий метр, жанровый сценарий, рассказы. Каждый раз — картинка стереоскопичная и повод поговорить о разном.
Допускаю, что человеку знающему за собой болезненное отношение к критике, лучше поискать форму более опосредованную, чем «самурайский» разбор работ, практикуемый в Мастерской. Здесь также нет «теоретической части» — теория привязана к конкретике. Амплитуда мнений, высказываемых по поводу работ, иной раз ошеломляет. И это идеальная имитация writer’s room, проверка текста «на устойчивость». Заодно воображение раскачивает и повышает восприимчивость к чужим мнениям – учит их фильтровать, в дело пускать. Не дает забыть, что оптика у всех разная, и это факт, с которым стоит не бороться, а учитывать. Сценаристу в этом смысле нельзя быть гордым, а надо каждую крошку – в ладошку.
Через несколько месяцев поймала себя на синдроме «молодого водителя»: когда задним числом вспоминаешь, что недавно боялся водить. Вспомнила, что горевала от угасания профессионального драйва. Так что программа минимум выполнена, теперь хочется дойти до стадии «могу лучше».
Еще мне кажется, сценаристу критически важно в себя вкладываться, причем на любом этапе. В начале – по понятным причинам — добирать и навыки наращивать, потом – для вдохновения и расширения инструментария, для отхода от шаблонов своих, гигиены ради, если угодно. А дальше, для прорыва туда, где думается не столько «о нотах и гаммах», сколько о смыслах. Ну, это в идеале.

Алексей Михайлов

Наша сценарная мастерская действительно определяет наличие мастера в его исходном значении — есть человек который работает, и ты, как ученик, работаешь вместе с ним. Похоже, что только таким образом, на своем примере, можно научить творческой специальности. Можно объяснять это эмпатией, зеркальными нейронами, поведенческой психологией, но в любом случае это действенный метод. Видя, как мастер наравне с учениками разбирает сценарий, как работает со словом, над своими произведениями, ошибками, на что он обращает внимание, насколько детально и глубоко погружается в проблемы героев, сюжета, структуры — очень легко скопировать его поведение, его чувства, способ мышления, и начать так же внимательно относится к своему тексту.

Ника Вельт

Когда я пришла в мастерскую Гоноровского, то умела писать лишь короткие посты в фейсбуке. С большим количеством странных прилагательных. Потому что где-то прочитала, что Довлатов очень внимательно относился к языку и следил за тем, чтобы все слова в предложении начинались с разных букв. Все мои истории были автобиографичны и умещались на половинке страницы. Как писать что-то про посторонних людей, которые бы действовали, говорили и шли к какой-то цели, было непонятно.
Первое открытие, которое я сделала в мастерской было неприятным. Выяснилось, что секрет успеха — это не написать, а переписать, еще раз переписать и снова переписать, а потом отложить, чтобы при случае еще раз переписать. К этому тяжело привыкнуть, но это освобождает. Потому что в какой-то момент понимаешь, что у любой сцены может быть несколько решений и что всегда можно придумать что-то еще.
Обучение в мастерской строится на еженедельном обсуждении написанного. В обсуждении принимают участие все. Так каждый учится вставать на место других авторов и работать с разными жанрами. У нас всегда был очень честный разбор работ. Это было не очень легко, но почти всегда продуктивно. Потому что критика никогда не была голословной: если тебе что-то показалось неудачным, ты должен предложить свой вариант. Кроме того, очень поддерживало ощущение, что самому мастеру не все равно. Каждый разговор был поиском вариантов и выхода из тупика.
Я училась в мастерской примерно два года. Мой первый сценарий попал на рынок проектов Кинотавра. Но главное, наверное, не в этом, а в ощущении чуда, когда твои собственные герои внезапно выкидывают какой-то фортель, и ты чувствуешь, что текст живой.

Софья Ботева

Мастерская Александра Гоноровского — редкое в наше время место, где слова «индивидуальный подход» — не просто рекламный штамп. Александр удивительно чувствует учеников, умеет определить их сильные и слабые стороны и помогает каждому нащупать свой путь.

А еще Александр — превосходный читатель. Он всегда находит нужный ракурс для интерпретации сценария — будь то авторская или жанровая история. И понимает, чего ты хотел от своей работы (или чего работа хотела от тебя). Александр постоянно рядом, готов обсудить законченный или незаконченный текст, идею, концепцию — или просто подбодрить советом.

Система коллективного разбора текста с другими учениками мне кажется очень продуктивной. Ты можешь чувствовать себя в тупике, а потом слышишь двадцать совершенно разных мнений и идей о своем тексте, и понимаешь, что выход есть — и не один. Можно двигаться дальше.

В середине моего обучения у нас появился второй мастер — Анастасия Касумова. Возможность консультироваться по поводу текста с двумя разными профессионалами огромное преимущество этих курсов. Так процесс обучения становится более многогранным. Настя очень глубоко и подробно анализирует текст и предлагает множество идей, как если бы она сама была автором твоего сценария. После обсуждения с ней магическим образом открываются новые горизонты для развития истории.

Отдельная благодарность Насте за то, что она предоставила мне возможность поработать на реальном кинопроекте. Пока не могу рассказать про это больше, но это уже стало для меня исключительным и очень ценным опытом.

Обучение в мастерской дает мотивацию регулярно писать. «Ни в коем случае не останавливайтесь», — постоянно напоминает Александр. И я надеюсь, что «топлива», которое я получила за почти два года в мастерской, хватит надолго. Потому что обучение не заканчивается вместе с курсами, и впереди — долгий и сложный путь. Но будет интересно.

Игорь Полевичко

В записных книжках Кесьлевского можно найти такое утверждение: “Для того чтобы рассказывать истории о чужих жизнях, нужно досконально разобраться в своей”.
В мастерскую Александра Гоноровского я поступал с противоположной мыслью. Я хотел научиться рассказывать истории о чужих жизнях, чтобы хоть что-то понять в своей. Герои даже первых неловких текстов чаще встают перед проблемой серьезного выбора, нежели их авторы. И тут начинается.. Почему он это сказал? Зачем она это сделала? Что дальше? Отвечать приходится честно. Чаще всего, на поиск верного ответа уходит достаточно много времени.

После первого небольшого успеха (киноновелла “Мост” в альманахе «Пять рассказов о войне») меня ожидал год тяжелой “безрезультатной” работы. Ни один из начатых текстов не был закончен. Относиться к этому спокойно не получалось. Но…

У многих вызывает недоумение, когда Александр Гоноровский говорит, что готовый сценарий или текст не является целью обучения в мастерской. Сейчас я готов согласиться с этим утверждением. Важнее найти в себе и правильно обустроить территорию, где смогут сосуществовать безответственность и драйв, так необходимые для того, чтобы начать историю, с логикой и критическим взглядом, без которых историю не закончить.

Двигаться от эпизода к эпизоду, от одной неожиданной детали к другой, не имея ни малейшего представления о том, что произойдет дальше, бесконечно доверяя тексту и, в тоже время, ни на секунду не переставая в нем сомневаться, это настоящее приключение.

Спустя год после обучения в мастерской, я завершил работу над новым полнометражным сценарием. Текст еще требует доработки, но история сложилась. Этого бы не случилось, если бы во время обучения в мастерской не была бы заложена собственная система.

Наталья Ускова

Пока не чувствую себя выпускницей-медалисткой и надеюсь продолжить обучение.

Два года назад я не знала точно, чему хочу научиться.  На собеседовании Александр Гоноровский сказал, что сценаристы, в сущности, наивные люди и очень верят, в то что делают.  Я тогда подумала — хорошо бы стать наивной и делать что-то без фиги в кармане !
Наивно идти «туда не знаю куда», не гадать — хорошо ли там, дойдешь ли вообще, понравится ли это кому-нибудь. Просто следовать за  воспоминанием, эмоцией, забытой детской страшилкой, настроением.   Саша  не гладит воздух вокруг автора и не командует «соберись, тряпка!!».  Он идет рядом и ему тоже интересно. Иногда подсказывает, какие впереди развилки,  может и  в тупик прогуляться за компанию. Но когда говорит: «Выкладывайте работу на обсуждение. НАМ, конечно, наваляют, но хоть поймем, куда  дальше » — чувствуешь, что тебя  держат за руку. Тут главное — не вцепляться намертво.

Насчет «наваляют» — готовясь к первому разбору своего текста в мастерской,  настраивалась » я же не настоящий писатель, раскритикуют и поделом мне».  Но оказалось, что разбор — это не про критику, а про творческую акселерацию. Придуманную тобой реальность тестируют  почти двадцать талантливых испытателей, находят живое и мертвое, углубляют и расширяют ее двадцатью разными способами. Это очень круто! И, ясное дело, после такого нечестно халтурить, готовясь к обсуждению работ других участников.
В мастерской много инструментов — индивидуальные занятия, общие встречи, мнение второго мастера Насти Касумовой, гостевые работы, совместный просмотр и разбор фильмов. Все они  заточены и работают. Главное, что ни один из них — не костыль. Можно двигаться самостоятельно, ощущать поддержку и не бояться упасть, «отпустив руку».

Алена Бесман

Конечно, Мастерская — это уникальная история. И скорее, не про обучение, а про:
— сверку. Сверить прицелы, найти и тут же потерять ориентиры, найти новые и снести их – все это возможный результат даже одного занятия в Мастерской.
— новый ракурс. Разбор каждого текста не приглашает, заставляет тебя сменить ракурс, поменять точку зрения, развернуться на сто восемьдесят, вернуться в начало, чтобы увидеть сто вариантов конца.
— мировоззрение. «Воззрение» не может не поменяться, потому что тут открываются новые миры.
— разделение. Навык разделять автора и текст – основной бонус мастерской. И когда навык закрепляется настолько, что ты уже можешь отделить свои тексты от своих мыслей, намерений и чувств, единственное, чего хочется в этот момент по-настоящему, поклониться Сан Санычу и плакать от радости.
— работу. Для меня было очень важно научиться работать с текстом, задавать вопросы, двигаться среди букв и предложений. Слушать, как что звучит, видеть, где что стоит.
— умение размышлять. НЕ думать, размышлять – двигаться по идее/тексту/образу, как по цепочке, от точки к точке, проверяя на честность каждый шаг.
И в отдельный пункт я выделяю среду, то есть людей, сообщество, которое удалось создать Мастеру на базе Мастерской. Невероятно важно иметь рядом тех, с кем ты говоришь на одном языке, кому можно показать текст и получить в ответ строгий, справедливый разбор, конкретные, четкие предложения и услышать вопросы, которые сам себе не до задал.
Теперь про Мастеров.
Сан Саныч: царь и бог вопроса «о чем это все?». Теперь я задаю этот вопрос даже, когда пью кофе. Талантливый, изобретательный автор, терзающий этим вопросом себя и своих учеников – лучшее, что могло произойти со мной. Спасибо!
Настя Касумова – богиня вопроса «как?». Если после «о чем?» хочется плакать и есть землю, то надо к Насте. Миллиард идей в минуту, построение сюжета из ничего, гибкость, стройность, изворотливость ума и воображения. Отдельно хочется выделить, что благодаря Насте случился мой первый коммерческий проект. И случилось приятное, благотворное соавторство с ученицей Мастерской. Благодарю!
Юля Лукшина – умелица вопроса «а надо ли?». Поиск выгоды в тексте, построение логики и, практически, математический расчет, четкий подход и умение разобрать до таких мелких деталей, что каждая буква обретает свой смысл. Мерси!

Анна Писаненко

Совершенно точно знаю, что попала в мастерскую Александра Гоноровского в 2019 году не случайно. Я, наконец, нашла тот маяк, который не даёт моему кораблику сбиться с пути. Всё дело в том, что, по окончании обучения на ВКСР с 2008 года меня мотало по волнам профессии, прибивало к разным берегам, тащило на дно, и, в конце концов, я потеряла понимание, куда и зачем я плыву. Вроде как работаю по профессии, режиссёром-постановщиком, но сказать, что испытываю полное удовлетворение и гармонию, нельзя. Мне стало страшно, что то, что я делаю — мой потолок, и я бросилась искать возможности, чтобы расти. В момент нашей первой встречи с Мастером я написала сценарий полного метра, который показала Юлии Лукшиной (я знала Юлю по учёбе на ВКСР). Выяснилось, что Юля на тот момент была вторым мастером у Гоноровского. Прочитав сценарий, она предложила мне прийти к ним на разбор в мастерскую. Никогда не забуду этот день. Шёл проливной дождь, я была без зонта, заблудилась и чувствовала себя облезлым котёнком, с которого сейчас сдерут остатки шкурки. Разбор был, действительно, беспощадный, хотя и очень конструктивный. Я поняла, что до написания хорошего сценария путь предстоит долгий, и почувствовала, что Александр Гоноровский — человек, который может стать моим проводником. Но учиться пошла не сразу. Как это всегда бывает в жизни, настало время, когда пора. Пока получается, что я учусь в перерывах между режиссёрскими проектами. Любой перерыв, как говорит Мастер, вредит процессу обучения, но я очень стараюсь не растерять приобретённого. Кстати, благодаря этим паузам я замечаю, как развивается сама мастерская. Обсуждения становятся более детальными, предлагаются конкретные варианты решения творческой задачи, автору помогают увидеть и осознать то, что он пока ещё только нащупал… Очень здорово, что сейчас появился второй Мастер — Анастасия Касумова. Взгляды обоих мастеров далеко не всегда совпадают, они могут даже противоречить друг другу — это позволяет ученикам сложить более объективную картину о достоинствах и недостатках написанной работы. Тандем Гоноровский-Касумова мне лично ещё симпатичен тем, что задаёт в мастерской атмосферу, которая располагает к юмору, дружеской иронии, отсутствию пафоса. Очень интересно наблюдать за ростом ребят, читая их новые работы. У каждого ученика свой ритм, свой путь. Могу сказать по себе, бывают моменты отчаяния — кажется, ничего не получается, но… Какое же это интересное путешествие. Это процесс поиска смыслов, а что в творчестве может быть важнее?

Михаил Бушков

Я пришел в мастерскую Саши Гоноровского после того, как закончил школу документального кино и театра Марины Разбежкиной и Михаила Угарова. Школа и мастерская «дружат домами». Саша как-то проводил в школе занятие — так мы познакомились. В Сашиной мастерской я хотел превратить в сценарии документальные заметки. Из этого ничего не вышло, потому что на время учебы Саша просит не опираться на старый материал, а придумывать новое.
В школе доккино мы учились смотреть на реальность с «позиции ноль», не переносить на нее свои стереотипы и предубеждения. В Сашиной мастерской «позиция ноль» тоже есть, но относится она к текстам. Мы учимся смотреть на них со стороны, не толкать историю по заранее проложенным рельсам, а прислушиваться к тому, куда она сама может повести.
Обучение в мастерской построено по простой схеме: пишешь, показываешь Саше или экспертам, разбираешь в группе, злишься, думаешь, на хрен мне вообще сдалось писать сценарии, пишешь еще, показываешь Саше и т.д. За три года и сто пятьдесят повторений у меня получилось написать несколько коротких сценариев и сделать пару заходов на полный метр. Один из них написан в соавторстве с Настей Коркия. С ней мы, как оказалось, можем долго работать над сценарием без желания вцепиться друг другу в горло. Это очень ценное качество для соавторов.
Мастерская — это тесное сообщество очень разных людей (разных возрастов, профессий). Тут можно много и интересно экспериментировать. Я могу бесконечно говорить о том, что узнал за время учебы. В мастерской постоянно учишься — во время бесед один-на-один, на групповых разборах. Сейчас я заканчиваю финальную ступень мастерской. Появилась уверенность: если я начну писать сценарий из некой точки А, то смогу, через месяцы страданий и кровавых соплей, все же привести его в точку Б. Сумею организовать себя, рабочий процесс, слушать фидбэк, не только входить в творческую депрессию, но и выходить из нее. За эту уверенность хочу сказать большое спасибо Саше, второму мастеру Насте Касумовой, экспертам и коллегам по мастерской.

Елена Мельниченко

Пропустила небольшую, но важную для меня дату – пять лет назад по счастливому случаю попала в Сценарную мастерскую Александра Гоноровского. Бывала в других внешне похожих местах.
Здесь (я и сейчас учусь у мастера)… здесь другое. Доброжелательное внимание, полный контакт и доступ к индивидуальному общению ученик-мастер. Во внешне похожих местах мне много не хватало, но острее — обратной связи. Здесь связь крепнет, даёт уверенность, помогает неторопливо продвигаться в этом плотном тумане творческой неопределённости.
Мастерская Гоноровского – это стая своих. Гоноровцы бывшими не бывают). Это ваша заслуга, Александр Александрович. А теперь с мастером плечо к плечу замечательные Настя Кусумова и Миша Бушков. Миша теперь мой соавтор полного метра, написанного в мастерской.
Сейчас пишу второй киносценарий, но теперь уже для студии «Чиркутта», выросшей из сценарной мастерской Александра Гоноровского. В «Чиркутте» мы — ученики мастера.
В общем, оглянулась на октябрь 2017 и поняла, удачливый я человек).

Владимир Геллер

Метод.

Наверное, так учили средневековых ремесленников. Просто.  Делаешь сам и смотришь, как делают другие. За удачу похвалят, за неудачу ударят по рукам. Не гуманно, но доходит быстрее.

Процесс.

Садишься на стул и пишешь. Сначала чтоб было грамотно. Потом, чтоб понятно. Привыкаешь думать образами. Со временем приходит желание быть интересным. Ты не знаешь как. В ход идут сильные средства. Наконец, ты уверен, получилось! Глядя на скучные лица слушателей, сомневаешься, стоит ли пробовать дальше. Читая твой текст в восьмой раз, вдруг улыбнулась жена. Что это было: смех? или горькая усмешка? Через год ты готов рассказать историю. Но стоит открыть рот, град вопросов: почему? зачем? Ты не хочешь их слышать, но постепенно привыкаешь быть убедительным.

Мастерская.

Мастерская дарит волшебное ощущение: что не у тебя одного НЕ получается, не у тебя одного получается. Об одном и том же тексте ты узнаешь, что он «плох», и «хорош» одновременно. И сам выбираешь, кому верить. Это бывает больно, но лишает иллюзий о собственном совершенстве.

И ещё …

Нигде не научат таланту, но если ты способен писать, здесь ты об этом узнаешь.